На самой заре человечества, едва только люди научились разводить огонь при помощи трута и согреваться звериными шкурами, четко обозначились две основные или, как теперь говорят, магистральные линии поведения. Можно было собирать в лесу грибы, ягоды и коренья, сушить их и заготавливать впрок; а можно было подождать, пока сосед заготовит впрок коренья, ягоды и грибы, прийти и все это у него отобрать. Можно было освобождать в лесу делянку, очищать землю от пней, сажать что-то питательное, поливать, полоть сорняки, убирать урожай; приручать коз, свиней и кур, учиться доить, прясть шерсть и собирать яйца, - а можно было подождать, пока сосед вырастит питательные растения, откормит коз и свиней, надоит молока и спрядет шерсти, прийти и все у него отобрать. Такое обращение соседу, как правило, не нравилось и его приходилось убивать…

(Не волнуйтесь, это не просто безответственные разглагольствования, это разговор об истоках венецианского характера и взгляда на жизнь. Уж простите, что приходится начинать издалека.)

С грустью нужно признать: первый путь, путь мира и созидания, не сильно повлиял на развитие цивилизации, - сбор грибов и ягод, выращивание злаков, овощей и скота смехотворно мало изменились с тех пор. Зато стремление завоевать и ограбить ближнего породило практически все достижения человеческого прогресса – от изобретения колеса до обуздания ядерной энергии. Собственно, во все времена, изученные историей, жизнь сводилась к двум вещам: не дать разграбить твоё и при первой возможности отобрать как можно больше у соседа.

Люди скоро поняли – непрактично убивать побежднных, лучше обращать их в рабство и заставлять работать в твоем собственном хозяйстве. Через некоторое время систему сделали еще более совершенной: побежденного соседа не тащили с места на место; он оставался работать там, где работал, но большую часть произведенного должен был отдавать победителю.

Ежу понятно: дело войны и грабежа не терпит любительщины, подход должен быть сугубо профессиональным  – повсеместно стала формироваться военная аристократия. Эти люди ничего не умели делать – только воевать. Ну еще, разумеется, пить, есть, любить женщин, охотиться и получать прочие удовольствия от жизни. Система работала так же, как рэкет начала девяностых: вы платите нам дань, а мы в случае чего вас защищаем. От кого защищаем? Да от чужих крутых пацанов, тех, что с соседней территории. Верхушка феодальной вертикали была практически интернациональной – все короли так или иначе приходились друг другу родственниками, на какую-нибудь итальянскую Феррару претендовали по правам наследования то  Мантуанский, то  Миланский герцог, то французский король из рода Валуа, то австрийский император из династии Габсбургов.

Война была основным занятием аристократии и, естественно, обрастала героическим ореолом. Воевать было почетно, все остальные занятия презирались. Откройте любой учебник истории  - он сплошь состоит из описания войн и портретов тех, кто преуспел в деле захвата чужих территорий. Вообще говоря, след в истории могли оставить только те, кто воевал с соседями. А великими до сих пор считаются одержимые, которые не просто воевали, а замахивались на владычество над всем миром - Александр Македонский, Ганнибал, Юлий Цезарь, Карл Великий, Наполеон.

История Древнего Рима – это история оголтелого, беспардонного, вселенского грабежа и насилия. Источником  величия Империи была отлично налаженная военная машина. Чтобы добиться любви и уважения, нужно было стать полководцем, завоевывать новые земли и заставить их платить дань. Безродный легионер с окраинных земель, прослужив верой и правдой положенные 20 лет, становился гражданином Рима и заканчивал свои дни в почете и безделье, среди рабов и наложниц (Флоренция, Ареццо, Пиза выросли из поселений ветеранов имперских войн). Во втором веке н.э. дань Риму платила вся тогдашняя Европа, Малая Азия и Север Африки. Отовсюду в Империю свозилось все самое ценное и самое красивое – за века и века войн в Рим было свезено такое количество прекрасного, что возникший культурный очаг не удается разорить до сих пор - за почти два тысячелетия неразберихи и безответственности.

Но разговор, собственно, о Венецианской республике. Венеция была едва ли не первым примером в истории, когда всеевропейское и мировое величие были достигнуты другим путем.

Люди начали селиться на островах Венецианской лагуны в 4-5 веке н.э., убегая от любителей разбоя и грабежа, рыскавших по территории развалившейся Римской империи. Захватчики, один кровожаднее другого, спешили растащить сокровища, собранные римлянами за несколько веков своего владычества над соседями. Топкие почвы не могли обеспечить островитян  всем необходимым, у переселенцев не было и не предвиделось шансов участвовать в воинственных феодальных играх – значит, нужно было искать другие способы существования, и венецианцы эти способы нашли.

Ибо с самого начала, со времен звериных шкур и трута, вообще говоря, существовал и третий путь. Если у соседа было что-то, чего не было у тебя, а у тебя было то, чего не было у соседа, можно было попробовать обменяться добром – при условии, конечно, что обоим страшно хотелось иметь то, чего у самого нет, а у другого есть.

Именно этим третьим путем и пошли венецианцы.

Они стали производить соль, строить корабли и заниматься торговлей. Соль ценилась очень высоко, положение лагуны в Адриатике соединяло Восток с Западом, и скоро, очень скоро выяснилось, что торговля не только не хуже, но гораздо лучше того, чем занимались все вокруг.

Торговля в средние века сильно отличалась от торговли нынешней. За товаром нужно было плыть тысячи километров, без навигации, без связи, без прогнозов Гидрометцентра. Ориентируясь по звездам. Управляя примитивными парусами. На судах, построенных сметливыми умельцами без знания точной механики и сопромата - румпель и тот придумали только в 13 веке, а до этого рулем служило обычное весло. Это вам не электронные торги на виртуальной бирже – знай себе стучи по клавишам, следя за экраном ноутбука и прихлебывая кофе Star Bucks.

В те века торговля была делом молодых и отважных. Она требовала решительности и азартного отношения к жизни. Купцом не мог быть человек нелюбознательный или тяжелый на подъем, некоммуникабельный и не готовый к сотрудничеству – Собакевич, Плюшкин, Манилов, Коробочка, Ноздрев. А знание языков? А география? То и дело возникали торговые экспедиции к новым берегам, как правило, на паях - слово негоцианта имело смысл подписанного контракта. А как вам ситуация, когда городские обыватели – булочники, белошвейки, аптекари - финансировали поход за тридевять морей честолюбивого молодого человека: скидывались кто сколько мог и отправляли новоявленного купца искать в бурном море коммерческого счастья. Все это порождало необычайную сплоченность и решительность горожан в критических ситуациях. Венеция, находясь на пересечении интересов восточных и западных правителей, многие из которых были амбициозны и агрессивны, ни разу не была захвачена неприятелем. Уникальный случай в истории.

(Не подумайте только, что я агитирую всех и каждого заниматься торговлей. В наш век глобального рынка, когда отношения «купи-продай» проникли во все уголки жизни, даже туда, где им не место, – в искусство, науку, спорт - это было бы по меньшей мере странно. Я говорю здесь только о средних веках, времени войн и аннексий, когда у большинства исторических личностей руки были по локоть в чужой крови.)

Торговля подходила к характеру венецианцев. А может быть, венецианский характер выковывался в рискованных  занятиях торговлей. Так или иначе, Венеция век за веком богатела и приобретала влияние. А после разграбления Константинополя во время IV крестового похода и последовавшего падения Византии, она стала почти единоличной хозяйкой Средиземного моря.

Вот что пишет Джон Норвич в «Истории Венецианской республики».

К концу XIV столетия не нашлось бы нужного товара, который в достаточном количестве не перевозили бы венецианские суда. На юг и восток шла древесина с гор Гарца и металлы с рудников Богемии, на север и запад — индийские специи, потом к ним прибавился хлопок из Малой Азии и Леванта и все большие объемы сахара, которым никак не могла насытиться Европа. Хлопок везли из Сирии с XI века, но теперь он появился на Крите и на Кипре... Два эти острова вместе с частью Мореи прославились производством сладкого, крепкого вина, известного как мальвазия (по названию порта Монемвазия, откуда по большей части его вывозили), которое с такой охотой поглощали англичане и их соседи из стран Северной Европы. В 1330-х годах появился некоторый постоянный стандарт для этого вина, и венецианские купеческие галеры везли его в Англию, где меняли на английскую шерсть. Шерсть везли во Фландрию, где взамен грузили на суда кипы одежды фламандского производства — отличного качества шерстяные плащи и платья, продавать которые можно было по всей Европе и даже в Леванте (т.е.в Восточном Средиземноморье - Сирии, Палестине, Ливане).

Очень часто за участие своего флота -  самого сильного на Средиземном море - в совместной военной кампании венецианцы просили не контрибуций и заморских колоний, а прав беспошлинной торговли на определенных территориях. В городах – создания венецианских торговых кварталов. На море – защиту венецианских судов.  «Нам от вас ничего не нужно, только не мешайте торговать», – такова была позиция Венеции – согласитесь, не самая плохая философия для людей средних веков. Между прочим, если Византия, а затем Османская империя, портила отношения с Венецией, все обитатели венецианского торгового квартала в Константинополе тут же попадали в темницу и рисковали остаться без головы.

Торговля не терпит авторитарной власти, на протяжении всей своей более чем тысячелетней истории Венеции удавалось оставаться республикой – опять-таки уникальный случай. Почти во всех странах, начиная с Древнего Рима и кончая наполеоновской Францией, сильному выборному лидеру рано или поздно удавалось свернуть демократию и получить неограниченную императорскую власть – а в Венеции нет. В наше время нельзя без улыбки читать про венецианскую систему выбора дожа, которая начиналась со случайного мальчика с площади Сан-Марко, вытягивающего из урны болотти (бюллетени), включала шесть этапов отбора выборщиков и занимала не меньше недели. Но эта система работала веками - подавляющее большинство венецианских дожей были людьми одаренными и достойными, они попадали на эту должность уже проявив себя выдающимися адмиралами, дипломатами, подестами (управителями подконтрольных территорий) и даже учеными.

А как венецианцы умели торговаться и отстаивать свои интересы! Историки международного права до сих пор используют термин «договор по-венециански». Такой договор возникал, когда, скажем, после неудачной военной кампании венецианские дипломаты встречались с победителями, чтобы удовлетворить их территориальные и иные претензии. Переговоры заканчивались, и оказывалось, что Венеция, проиграв войну, не только ничего не потеряла, но даже стала богаче.

Повторю еще раз: разговор не о том, нужно ли бросать свои дела и идти заниматься торговлей. Вовсе нет. Я лишь пытаюсь лучше понять Венецию, ее особенный, свободный и смелый дух.

Большой проблемой для торговли были пираты. В те времена целые народы делали грабеж на море своим основным занятием - ускоки, например, жители далматинского (теперь хорватского) побережья Адриатического моря ничего другого вообще не умели делать. К 15 веку пиратство приобрело  грандиозный размах: в Средиземном море существовали целые плавучие государства со своими охраняемыми базами, органами управления и вождями из самых отъявленных головорезов. Средиземноморским державам – Венеции, Испании, Генуе, Папскому Риму - то и дело приходилось забывать разногласия и объединяться в войнах против вольницы джентльменов удачи.

Торговые суда не плавали в одиночку, они собирались в караваны под охрану военных галер – длина каравана могла достигать 500 судов. Между прочим: на каждой военной галере имелась парочка отсеков для хранения товара, - а вдруг в заморских краях подвернется что-то дельное? Венецианцы есть венецианцы: любой адмирал знал толк в бизнесе, война войной, а коммерция коммерцией! С другой стороны и каждое торговое судно имело изрядный запас оружия: в случае опасности и команда, и пассажиры превращались в отчаянных вояк.

Нет, торговля в те века не была делом людей робкого десятка. Человек, занимавшийся торговлей, должен был верить в свой фарт, в свою счастливую звезду, в покровительство могущественного святого. А венецианцам, как известно, помогал не кто-нибудь, а сам Святой Марк!

Увы, торговая удача – весьма капризная дама. Она не умеет долго увлекаться одним и тем же, оглянуться не успеешь – а у нее уже новые любимчики.

В 1499 году произошло событие, не отмеченное грохотом пушек и победным звуком фанфар, взволнованным ропотом летописцев и обсуждением в модных европейских салонах. Оно, это событие, поначалу и вообще осталось незамеченным в мире. Но ему было суждено решительно изменить судьбы целых народов и государств и прежде всего Венеции. В 1499 году португалец Васко да Гама обогнул на своем корабле   южную оконечность Африки, проложив тем самым кружной путь к берегам Индии. Теперь колониальные товары могли попадать в Европу минуя беспокойный Ближний Восток и без помощи венецианцев.

Открытие настойчивого Васко принято считать некой поворотной точкой. Смена торговых путей вкупе с военными походами нескольких поколений турецких правителей свели на нет исключительность положения  Венеции. С этого момента дела республики, из века в век неизменно идущие в гору, начали постепенно катиться вниз. Войны с конкурентами перестали быть победоносными, территории привилегированной торговли с каждым десятилетием сокращались, соседи один за другим отрывали куски от материковых венецианских земель.

Но главное, главное, - Венеция к тому времени утратила дух решительности и азарта, молодого честолюбия и непокоя, который привел ее к славе. Уже были сколочены огромные состояния, построены прекрасные базилики и палаццо, уже роскошь и размах венецианских праздников прогремели далеко за пределами Италии. Заросшие жирком купцы брезговали лично заниматься делами  и нанимали управляющих из греков, евреев и арабов. Молодежь не считала нужным жертвовать развлечениями и комфортом даже ради великих дел.

Впереди был еще славный XVIII век – век бесконечных карнавалов и празднеств, знаменитых на всю Европу куртизанок и игорных домов, Казановы и папы Клемента VIII, Вивальди и Альбиони, Гольдони и Гоцци, венецианской оперы и театра комедии дель арте. Со всех стран в Венецию съезжались любители острых ощущений и порочных  удовольствий. Слава отважной хозяйки Средиземноморья сменялось славой города цветистой роскоши и рафинированных искушений.

Венеция еще сохраняла видимость благополучия за счет славы прежних веков и усилиями ловких дипломатов. Но это был уже совсем другой город. Наполеону в 1797 году не потребовалось ни малейших усилий, чтобы уронить некогда великую, а к тому времени изнежившуюся и погрязшую в эгоизме республику – она даже не пыталась оказать сопротивление.

Как говорил знаменитый чемпион мира по боксу: «Трудно вставать в пять утра и бежать кросс, если ты спал в шелковой пижаме...»

В Европе нет больше границ и уже не имеет ровно никакого  значения кто, кого и когда завоевал. Но в Европе есть прекрасные города, которые сохраняют дух прежних своих обитателей и прежних славных времен. Гуляя по Венеции, дышите глубже и старайтесь не забывать, что море – совсем рядом… И это море всегда любило людей отважных, решительных и беспокойных духом.

Разве же мы не такие?

Павел Верещагин